Силуэты. Еврейские писатели в России XIX – начала - Страница 59

Надсон аттестует подобных супостатов и гонителей еврейства «стаей жадных псов» – трудно найти в его поэзии более резкую и уничтожающую характеристику! Показательно, что свидетельство нетерпимости поэта к любым проявлениям шовинизма и ксенофобии мы находим и в его письмах и журнальных публикациях.

Интересно, что слова «quasi-патриотизм» и «племенная нетерпимость» поэт ставил в один ряд и тем самым отождествлял, что позволяло им звучать весьма злободневно. Заметим, однако, что в конце XIX – начале XX века русский патриотизм далеко не всегда окрашивался в антисемитские тона. Яркий пример – деятельность художественного критика Владимира Стасова (1824-1906), который вместе с бароном Давидом Гинзбургом (1857-1910) издает альбом «L’ornement hebreu…» («Древнееврейский орнамент», 1905). Для таких, как Стасов, поиск национальной самобытности еврейского искусства был тесно связан с изучением основ искусства русского.

Надсон не жаловал и поэтов, «вкусивших от плода славянофильства», в коих усматривал почвенническую фанаберию. Он упрекал их в ограниченности и тенденциозности, однообразии и бедности тем и мотивов. Так, рецензируя стихотворный сборник (1884) Арсения Голенищева-Кутузова (1848-1913), он отмечал его бессодержательность, обилие стихов «со специфическим славянофильским запахом», «литературные пустячки», «жалкие слова, трескучие монологи, рассчитанные на эффект ужасы». И литератора Ивана Аксакова (1823-1886) он характеризует как «человека, целиком ушедшего в схоластику славянофильства», и находит в его творениях «порядочный сумбур»; о герое же одной из его пьес говорит, что тот «умудряется как-то вывести из всего обычную славянофильскую тенденцию, но вывод его для читателя является странным и немотивированным».

Интернационалист по убеждению (любопытно, что он одно время изучал искусственно созданный в 1879 году международный язык «воляпюк»), наш герой глубоко принимал к сердцу судьбы еврейства. Он внимательно следил за публикациями ежемесячника «Восход» [редактор – Адольф Ландау (1842-1902)]. И надо полагать, программа этого журнала – «твёрдым, свободным словом бороться против всех внутренних преград, мешающих правильному развитию еврейства», – была ему близка. Интересовался поэт и историей своих соплеменников в России. В своей неоконченной трагедии «Царевна Софья» (1880) он вкладывает в уста боярина Милославского такие слова о царе Фёдоре Алексеевиче:

Плох, недолго проживёт!Мне давеча фон Годен говорил,Что дай-то Бог, чтоб он до завтра дожил!

Фон Годен, или Даниил фон Гаден – это придворный лекарь при царях Алексее Михайловиче и Фёдоре Алексеевиче, этнический еврей, который покровительствовал иудеям и был растерзан мятежными стрельцами в 1682 году. Его облыжно обвинили в колдовстве и отравлении монарха, причем сей навет, как обычно бывало по отношению к евреям, был замешан на невежестве и ксенофобии. И вот этот-то исторический персонаж приобретал для Надсона современное звучание.

Неравнодушно относился он к тому, как изображались евреи в литературе. Так, в сборнике Константина Случевского (1837-1904) «Поэмы, хроники, стихотворения» (1883) Семёна Яковлевича неприятно поразили строки:

У тебя на карете твоейТвой, как будто крещёный еврей,Весь обшит голубым галуном,Высоко восседает лакей.

«Из сравнения явствует, – иронизирует Надсон, – что все крещёные евреи [а к ним рецензент, надо думать, причислял и себя. – Л.Б.] обшиты золотыми галунами». Думается, нет нужды объяснять, что действительно столь надуманный и нелепый образ может вызвать лишь горькую насмешку.

Надсон приятельствовал и состоял в переписке с публицистом и блистательным адвокатом Львом Куперником, пламенным защитником евреев на громких судебных процессах (в том числе и на так называемом Кутаисском деле 1878 года по обвинению иудеев в ритуальном убийстве грузинской девочки). «Куперник – всех Плевак соперник», – говорили о нём. В письме к нему от 29 октября 1886 года поэт пишет: «Уже кое-где проскользнули глупые нападки на евреев. Мне это решительно ненавистно!» А в обзоре материалов ежемесячника «Наблюдатель» он отметил, что один молодой поэт, некто Николаев, восхваляется здесь только потому, что он не еврей, хотя, цитирует он журнальную статью, «живёт в стране, заполненной “кулишеровскими” [читай: иудейскими] органами». Надсон иронически вопрошает: «И кого это “Наблюдатель” собирается поучать такой критикой?» В другом месте он возмущается тем, что в этом журнале «с усердием, достойным лучшей участи, преследуются евреи и при том в самом нетерпимом и неприличном тоне, во вкусе нападок “Нового времени”».

Титульный лист полного собрание сочинений С. Я. Надсона

Ультраправая газета Алексея Суворина (1834-1912) «Новое время», поносившая либералов и евреев, вызывала у Семёна Яковлевича ненависть и даже омерзение. Надсону было тягостно и горько от того, что первый его стихотворный сборник 1885 года был издан по почину критика-юдофоба Виктора Буренина, на средства Суворина. Поэт хотел всячески отмежеваться от этих своих бывших «благодетелей», приуменьшить их роль. Именно о такой его оценке сего досадного эпизода своей литературной биографии говорит мемуарист Иероним Ясинский (1850-1930): «Да, да, это ужасно, – нервно заметил Надсон. – Всё равно книга моя пошла бы. Наконец, что же из того, что Суворин издатель, и он имел выгоду на моей книге, – ведь книга разошлась. Скажите, пожалуйста, разве я должен быть благодарен издателю за то, что он нажился на моей книге?» Поэт абсолютно прав, ведь эта его книга была буквально сметена с прилавков и переиздана впоследствии 29 (!) раз общим тиражом 200 тысяч экземпляров. Примечательно, что он не только сам стыдился иметь дело с людьми пошиба Суворина, но и порицал других литераторов за беспринципность и конформизм (в частности, Ольгу Чюмину и Антона Чехова, печатавшихся одновременно в либеральных и реакционных изданиях, и прежде всего, «в уличной газете “Новое время”»).